Произведения Кира Булычёва
Роман "Река Хронос"
Навигация по страницам: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Книга III
.Потом надо уйти склоном подальше от гостиницы, до самого моря, затем по гальке,
вдоль воды, на север, и идти, пока не устанешь и не заснешь. А проснулся - пошел
дальше, и так день за днем, пока не растворишься в этой стране и не забудешь сам
себя. И будет у тебя другое имя, и какая-то скромная работа, а все, что было до
этого, - исчезнет и забудется.
Стоя у перил галереи, Андрей мысленно уже шел берегом моря, вдоль самой воды,
порой поднимаясь повыше, чтобы не достала на излете мягкая волна.
Он не услышал, как подошел Ахмет.
- Ты сердишься? - сказал Ахмет. - А почему, не поймем.
- Ты уже за двоих говоришь? - спросил Андрей.
- Нет, я только за себя, но с уважением. А если ты, дурак, что-то думаешь, то ты
и есть дурак, - сказал Ахмет.
- Я ничего не думаю,- сказал Андрей.
- Я сегодня уеду, - сказал Ахмет. - Нечего мне возле вас крутиться. И вообще мне
вы все надоели - слишком тонко организованные натуры.
- Спасибо за заботу. Я не ожидал тебя здесь увидеть.
- И недоволен?
- Доволен и очень тебе благодарен за все.
- Наконец-то догадался спасибо сказать. Только мне твое спасибо не нужно. Ты
лучше Лидочке спасибо скажи.
- Почему?
- Будь моя воля, дождались бы тебя в Ялте. Ничего бы с тобой не случилось.
- Вот уж верно, - улыбнулся Андрей.
- Ну и что? - воинственно произнес Ахмет. - Не каждый же день тонут транспорты!
Один утонул, и хватит. А ты хорошо плаваешь.
- Надо было тебе удержать Лиду в Ялте, - сказал Андрей. - Ведь могло быть, что
мы не пошли бы в Батум.
- Если бы да кабы, - заметил Ахмет, - то мой друг лежал бы на дне Черного моря.
Андрей пожал плечами - спорить не хотелось. Почему он должен быть всем
благодарен? Они ждут благодарности.
- По крайней мере, я бы ни о чем не беспокоился.
- Не капризничай, герцог, - заметил Ахмет, гладя указательным пальцем черные
усики, которые совсем ему не шли и делали лицо хитрым. - Мы четверо суток
тащились по Черному морю от одного грязного порта до другого на самой вонючей
рыбацкой шхуне в мире. Ты знаешь, как пахнет попорченная скумбрия? И каюты там
нет - только тряпкой отгородили от кубрика, а в кубрике трое мужиков, не считая
меня - так твоя Лидочка спешила, чтобы тебя снова не упустить. Мне стыдно,
герцог.
- Тем более мне неприятно, что из-за меня вы пошли на такие жертвы, - упрямо,
подавляя стыд, сказал Андрей.
- Чарльз Гарольда читал? - спросил Ахмет. - Очень на тебя похожий. Одинокий, и
никто не понимает.
- Чайльд-Гарольда, - поправил Андрей. - Это знает каждый гимназист.
- Да я болел, - сказал Ахмет. - У меня была скарлатина, когда вы изучали лорда
Байрона.
- Что-то вы много болели, Керимов Ахмет, - передразнил Андрей Дылду, - придется
мне побеседовать с вашим отцом.
- Ой, господин надзиратель, - взмолился Керимов Ахмет, - мой папа такие больные,
такие несчастные, такие бедные! Пожалейте меня!
Ахмет так чистосердечно завопил, что во внутренний двор выбежала мадам
Ахвледиани и замерла, запрокинув седую птичью головку, а дверь в галерею
открылась, оттуда высунулся батюшка в черной сутане и с распущенными по плечам
волосами, с расческой в руке - вид у батюшки был крайне женственный и голос
оказался очень высоким.
- Господи, - сказал батюшка, - ни минуты покоя.
Он машинально продолжил причесывание волос, медленно водя гребнем во всю длину
прядей.
- Дети, - сказал Андрей сурово, - ну прямо дети! Попрошу разойтись по классам.
Не позорьте меня.
- Вот именно, - сказал батюшка и ушел внутрь комнаты, как рыбина в глубину.
Когда они пошли в город, то в магазине мужского готового платья братьев
Захариади они увидели знакомого батюшку, с волосами, заплетенными в длинную, но
жидкую косицу. Батюшка покупал себе брюки с красными лампасами. Он стыдливо
объяснял продавцу, что брюки - для брата, живущего под Ставрополем, но Ахмет тут
же придумал драматическую историю о роковой любви батюшки к одной казачке, из-за
чего тому приходится переодеваться казаком.
Они купили Андрею приличный костюм и всю остальную одежду, а Ахмет от себя, хоть
Лидочка и возражала, небольшой, из натуральной кожи несессер.
- Это тебе на целый век, - сказал он Андрею.
А Андрей, который теперь способен был услышать в обычных словах совсем иной,
связаный с его судьбой смысл, кивнул и сказал:
- Может быть, и на век.
Лидочка не слышала этих слов, она выбирала для Андрея запонки - они должны были
быть скромными и в то же время достойными ее Андрюши. Запонки продавались с
небольшой витрины, где лежали ремни, свернутые в тугие часовые пружины, заколки
для галстуков, брелоки и цепочки для часов.
- У тебя часы хорошо идут? - спросила Лидочка.
- Что с ними станется?
- Они же в воде были.
Андрей спохватился, что нечаянно забыл об утренних событиях. Он поднес часы к
уху - они молчали.
- Давай лучше починим, - сказал он.
- А может, новые купим?
- Я к ним привык, - сказал Андрей, - их мне отчим подарил в шестнадцать лет.
- Как знаешь, - сказала Лидочка. - Тогда пошли покупать ботинки.
На улице стало жарко и влажно - здесь было куда влажнее, чем в Трапезунде -
может быть, оттого, что горы были покрыты пышными лесами, стекавшими к самой
воде и готовыми поглотить Батум, если отсюда уйдут люди. Андрей уговорил друзей
выпить сельтерской. Они уселись под навесом, и вкус сельтерской вдруг напомнил
Ялту тринадцатого года и первую встречу с Лидочкой.
- Я сначала у тебя шляпу сбил, а потом познакомились, помнишь? - спросил Андрей.
- А я тогда думала, что тебе понравилась Маргарита.
Андрей накрыл ладонью кисть Лидочки. Ахмет сказал:
- Не буду я с вами ходить по магазинам, не дело это для джигита.
- Спать - вот дело для джигита, - сказал Андрей.
- Встретимся за обедом, - сказал Ахмет, - Лидочка тебя проводит. Она знает. А то
мне сегодня уезжать, а дела еще не сделаны.
Ахмет церемонно откланялся.
- Если ты хочешь ревновать, - сказала Лидочка, - то оснований у тебя нет
никаких. Ахмет сделал для нас больше, чем ты думаешь.
Андрей смотрел на Лидочку и старался найти в ней перемены - или хотя бы
отражение перемен, происходящих в мире. Он как бы проверил - и в этом тоже была
ревность, - на месте ли родинка на виске и так же ли правая бровь чуть выше
левой.
Они еще долго просидели в том кафе и разговаривали. Они втягивались в разговор
постепенно, и разговор, становившийся все более доверительным, возвращал им
ощущение близости - Лидочка рассказала ему, как провела несколько дней без него,
пока ждали вести из Трапезунда, как потом Ахмет нашел место на шхуне и как
ужасно было это путешествие.
- Ну это зря, - говорил Андрей, - это совсем не нужно было. В море сейчас так
опасно... ты же знаешь...
- Я рада, что приехала сюда.
На Лидочке было летнее платье с глубоким вырезом, открывавшим даже выемку между
грудей, и в ней поблескивала капелька пота. Андрею вдруг захотелось поцеловать
именно это место. И Лидочка перехватила его мысль, ее рука поднялась, закрывая
вырез. Но тут же она улыбнулась и опустила руку.
- Здесь жарко, - сказала она.
- Получается, что ты моя должница, - сказал Андрей, смущенный тем, как Лидочка
подсмотрела его мысль, - я тебя жду почти три месяца, а ты - две недели.
- Глупенький, какие две недели! Я чуть ли не полгода здесь прожила. Даже на
твоей могиле была.
- Что? Я не понял, прости, я не понял шутки.
- Это не шутка. Я расскажу тебе все, только если можно, не сейчас.
- Почему не сейчас?
Лидочка уже взяла себя в руки.
- Потому что это долгая история, а нам сначала надо купить ботинки. А то такие,
как ты, утопленники все раскупят.
При этом слове настроение Андрея, так поднявшееся за последние минуты, рухнуло
вниз, как с обрыва. Слово "утопленники", не означавшее для Лидочки ничего, кроме
напоминания о собственном страхе, пока они ждали прихода миноносца, Андрею
обернулось воем из открытых иллюминаторов "Измаила" и черными шариками
человеческих голов на засоренном море вокруг транспорта.
- Извини, - сказала Лидочка, - я не подумала.
- Ничего.
- А это что было? Мина?
- Наверное, мина, - сказал Андрей. - Но это случилось как раз когда искали
другую мину.
- Другую?
- Но это тоже длинная история.
Андрей взял Лидочку за пальцы и, склонившись к ним, поцеловал - пальцы были
прохладными, несмотря на жару.
Лидочка освободила руку и сказала:
- Здесь не принято.
- Мне плевать, - сообщил Андрей. - В конце концов все знают, что ты моя жена.
- Кроме меня, - сказала Лидочка.
До обеда они успели побывать в еще трех магазинах. Андрей заметил, как оскудели
прилавки за последние месяцы. Лидочка сказала, что так теперь везде - во всей
стране. В России инфляция, и выражается она в исчезновении товаров - торговцы,
ожидая будущих подорожаний, припрятывают товар, а промышленники не спешат
поставлять его, тоже ожидая подорожания. Всем, кто что-то делает или продает,
подорожание выгодно. А денег у тех, кто работает, больше не становится. И все
понимают, что революция будет снова, только еще более кровавая и жестокая - уж
очень народ разочарован в первой революции.
Андрей вполуха слушал ученические рассуждения Лидочки. В будущую новую революцию
он не верил - наступала острая реакция на переживания этого утра, голова болела,
Движения стали какими-то замедленными, словно он продвигался в воде. Даже
наклоняться, чтобы примерить ботинки, было трудно.
А еще хуже стало ему за обедом, особенно когда Ахмет уговорил его заказать по
старой памяти шампанское - он